§ 2. История и познание истории

Давайте вспомним
Что такое формация Что такое цивилизация
Социальное познание и историческая наука
История является одной из социальных (общественных) наук, она обращена к познанию общества. Многие особенности, свойственные социальному познанию в целом, присущи и исторической науке.
Ниже перечислены некоторые особенности, отличающие социальное познание от других форм научного познания мира.
1. Социальное познание есть, по существу, самопознание общества. Объект и субъект познания совпадают. Это общество.
2. На процесс и результаты социального познания значительное влияние оказывают личность исследователя, его потребности, интересы, взгляды.
3. Влияет на социальное познание и то, что исследователь (сознательно или неосознанно) выражает интересы и ценности определённой социальной группы, к которой он принадлежит.
4. Социальное познание всегда непосредственно связано с жизнью людей, их практической деятельностью.
Обратим внимание на то, что составляет специфику исторической науки, выделяет её среди других социальных дисциплин.
Историк лишён возможности наблюдать объект изучения непосредственно. Прошлое общества отделено от него временем — иногда тысячелетиями. Оно не дано ему в полном объёме, в богатстве реальной, многообразной социальной жизни. Оно всегда доходит до него в искажённом виде, разница лишь в степени и причинах искажения. Нет в распоряжении историка и другого могучего средства научного познания — эксперимента. Экспериментально проверить, верны ли его представления об эпохе Ивана Грозного или причинах Жакерии, он не имеет возможности.
Вот почему учёные нередко говорят о том, что историческое исследование драматично по своей природе. На каждом этапе познания историк сталкивается с серьёзными трудностями, не преодолев которые рассчитывать на получение научного знания о прошлом бессмысленно.
А трудности начинаются уже в самом начале исследования — при ответе на простой, казалось бы, вопрос: что такое исторический факт?
Историческое событие и исторический факт Историки XIX в. отвечали на этот вопрос так: исторический факт — это то, что было в прошлом, это событие, произошедшее в определённое время в определённом месте. Считалось, что выдержавшие проверку на достоверность источники дают определённую сумму фактов, которые тождественны исторической реальности прошлого. Задача историка поэтому сводилась к добросовестному изложению добытых фактов, сообщению их читателю в полном, точном, свободном от интерпретаций и оценок виде.
В XX в. такой ответ был признан наивным, трогательным и даже ребяческим.
Французский историк Л. Февр в книге «Бои за историю» писал: «В ту пору историки питали ребяческое и благоговейное почтение к «фактам». Они жили наивным и трогательным убеждением, что учёный — это человек, который, приложив глаз к окуляру микроскопа, тут же обнаруживает целую россыпь фактов... Постановка проблемы и выработка гипотез была равносильна предательству... Историк словно бы вводил в священный град объективности троянского коня субъективности».
Было признано, что этот подход совершенно не учитывает роли историка в установлении исторических фактов. Между тем пассивного следования имеющейся информации недостаточно. Историк — активная сторона, он применяет все возможные методы и средства, чтобы проникнуть в смысл события, понять, что стояло за ним, какие причины и последствия оно имело, в чём состояло его значение.
Так сформировалась точка зрения, противоположная той, которую разделяли историки XIX в.: исторический факт — это факт сознания историка, его субъективная реальность, лишённая объективного содержания. Проще говоря, сколько историков, столько и версий истории, а исторический факт существует не как реальность прошлого, а как мыслительная конструкция, созданная исследователем.
Критикуя такое понимание исторического факта, многие историки говорят, что оно убивает историю как науку: «Если
это так, то истории следует отказаться от поиска научной истины и честно сказать, что она в лучшем случае — род искусства, в худшем — форма проявления пустого любопытства».
Таковы крайние, полярные точки зрения на проблему исторического факта. Авторы учебника придерживаются другой версии, разделяемой большинством отечественных историков.
Структура исторического факта может быть представлена следующим образом:
Факт истории как реальность прошлого
Факт истории как реальность прошлого, отражённая в источниках
Исторический факт как результат научной интерпретации реальности прошлого, отражённой в источниках
Во-первых, существуют факты истории: события, процессы, явления. Они находятся в определённых пространствен- но-временных рамках. Их содержание не зависит от толкования.
Не все факты истории доступны историку. Есть вещи, о которых мы никогда не узнаем. Что чувствовал «третий слева в пятом ряду» французского каре в Ватерлоо, когда его командир отвергал предложение о капитуляции? Почему бездействовал М. Робеспьер накануне роковых для него событий 9 термидора? Кем был Лжедмитрий И?
Во-вторых, существуют факты истории, отражённые в источниках. Только они доступны историку. Они сообщают информацию о событиях, всегда, впрочем, неточную и неполную. Тем не менее историк знает об обстоятельствах взятия Бастилии, казни Карла I Стюарта, убийства Александра II, экономического кризиса в Англии в 1825 г.
Наконец, в-третьих, существуют научные исторические факты. Их получает историк, который отражает реальность прошлого, реконструирует факты истории на основе почерпнутой из источников информации, осмысленной, преображённой его сознанием.
Что такое исторический источник?
Прошлое доходит до нас в определённых формах, о нём напоминающих. Эти формы обычно и называют историческими источниками.
Одни источники представляют собой часть отошедшей в прошлое реальности, её реликты (орудия труда, монеты, археологические памятники, культовые здания, грамоты, хартии, соглашения и т. п.). Они дают непосредственную информацию об исторических событиях. Их принято называть остатками.
Другие источники сообщают о прошлом, описывая, оценивая, изображая его (летописи, хроники, дневники, художественные произведения, воспоминания, наставления, законы, деловые записи и пр.). Это так называемые предания, сообщающие об исторических событиях опосредованно, сквозь призму сознания создателей этих источников.
Изучение любого исторического источника представляет собой сложную научную задачу, предполагающую не пассивное следование за ним, а активное и пристрастное «вторжение», «вживание» в его структуру, смысл, специфику формы, содержание, язык, стиль.
Начнём с того, что отдельные свидетельства, имеющие для науки огромное значение, вообще не сохранились. Часть из них содержалась в источниках, по разным причинам до нас не дошедших. В огне костров и пожаров Великой французской революции исчезли сеньориальные архивы с протоколами судебных заседаний, записями правовых норм, определявших экономическое и юридическое положение крестьян. В огне войны 1812 г. был уничтожен список, в котором находился текст «Слова о полку Игореве», великой поэмы, обнаруженной А.И. Мусиным-Пушкиным в конце XVIII в. Невозможно определить, какое количество источников унесли с собой войны, революции, перевороты, стихийные бедствия, трагические происшествия...
Но и те источники, которые доступны историку, требуют серьёзного изучения (или, как нередко говорят, критики).
Прежде всего нужно определить подлинность источников, находящихся в распоряжении историка. Это нередко требует чрезвычайно высокой квалификации. Необходимо знать очень многое: характер письма, писчего материала, особенности языка, его лексики и грамматических форм, специфику датировки событий и употребления метрических единиц...
Но даже подлинность источника не гарантирует его достоверности. Часто извлечённые из него сведения неточны, ошибочны, ложны. Иногда причины искажения информации очевидны — достаточно, например, задуматься
о том, в какой мере был осведомлён автор об описываемых им событиях или какие личные интересы преследовал, участвуя в них. Зачастую в поисках правды историку приходится проделывать скрупулёзную работу, выявляя всю совокупность факторов, влиявших на достоверность сведений. Он должен ясно представлять себе обстоятельства появления источника, личные, политические, сословные, религиозные, партийные пристрастия его создателя.
И ещё одно важное соображение. Мышление людей прошедших эпох существенно отличалось от мировосприятия современного человека. То, что представляется нам случайным, могло привлекать их внимание, и, наоборот, они не замечали вещей, кажущихся нам крайне важными.
Чем дальше мы уходим в глубь времён, тем сложнее становится разобраться с содержащейся в источниках информацией. Историк должен овладеть тайнами такого прочтения источника, которое учитывало бы специфику эпохи, особенности личности его создателя. Только тогда ему станет доступной и так называемая ненамеренная, косвенная информация, содержащаяся практически в каждом источнике. Искусство историка — это, в частности, и искусство правильно и точно ставить вопросы к источнику, умение «разговорить его».
На каком языке говорит историк?
С известной долей условности можно выделить три «ключа», питающие язык современной исторической науки.
Первый «ключ» — термины и понятия письменных (преимущественно) источников. Любой источник даёт множество частных понятий, обязывающих историка установить их смысл, сферу применения и границу использования.
Второй «ключ» — термины и понятия, вырабатываемые исторической наукой для упорядочения, систематизации разнородного первичного материала. Широта обобщения может быть различной: от, скажем, понятий сословное представительство, ранняя тирания, принципат, промышленный переворот до категорий Средневековье, капитализм, цивилизация.
Третий «ключ» — понятия и категории, на высоком уровне абстракции формируемые совокупностью социальных наук: социологией, философией, политологией, антропологией, культурологией (общество, государство, культура, мобильность и пр.).
В отличие от естественно-математических дисциплин историческая наука не имеет строго упорядоченной, жёстко определённой терминологии, исключающей многозначность, двусмысленность, неясность понятийного аппарата. Сказанное относится как к терминологии источников, так и к понятиям, вырабатываемым исторической и другими социальными науками.
При использовании понятий, которые призваны закрепить результаты анализа, классификации, объяснения и синтеза первичного материала, возникает другая трудность. В силу разных причин их значение становится предметом дискуссий. Что такое феодализм? Известно не менее дюжины авторитетных определений. Что понимать под цивилизацией? промышленным переворотом? эллинизмом? Список бесконечен. За каждым вопросом о термине — проблема исторического познания, сути, смысла, концепции.
Познание истории невозможно без обращения к категориям, общим для всех отраслей социального знания. Историк наполняет их конкретным содержанием. Его интересует не общество, как таковое, а, допустим, феодальное общество Франции XII в. или мир германских племён накануне Великого переселения народов. Он изучает не государство вообще, а механизм власти и управления, свойственный «самодержавству» Ивана Грозного или империи Наполеона I. Тем самым он находит свою «нишу» исследования. Но, заполняя её, историк зависит от того понимания соответствующих теоретических категорий, которые он приемлет или отвергает.
Итак, исторические понятия не столь строги, как термины точных наук. Важно, однако, понимать, что они рождаются не только сознанием историка, но и реальностью прошлого, на познание которого направлены его усилия. Выражая эту реальность в терминах, понятиях и категориях, он делает решающий шаг к её объяснению, интерпретации и пониманию.
Архитектура истории
Историк, выявляя и изучая источники, труды предшественников, преодолевая терминологические барьеры, стремится знать не только, «как это было на самом деле», но и почему так было, с чем это связано и почему не произошло иначе. Он пытается выявить факторы, определявшие движение истории, открыть её смысл, направление, цель. Историк хочет объяснить прошлое. Ему не обойтись без фундаментальных теорий, концепций, определяющих исходные принципы понимания и интерпретации исторического процесса.
Л. Февр так описал состояние исторического исследования, после того как установлены и проверены на достоверность источники, изучены труды предшественников, преодолены терминологические барьеры: «Поля истории усеяны грудами камней, кое-как отёсанных. Камни эти ждут толкового архитектора».
Мы рассмотрим три направления, определившие «лицо» исторической науки (историографии) в XX в.
Формационный подход к истории. Отечественная историография 20—80-х гг. XX столетия считалась марксистской, она опиралась на теорию, детально разработанную в середине и второй половине XIX в. К. Марксом и дополненную Ф. Энгельсом. Закованная в конце 30-х гг. XX в. в броню догматизировавших марксизм положений «Краткого курса истории ВКП(б)», она на долгие годы стала единственной официально признанной в нашей стране. В упрощённом виде марксистский взгляд на исторический процесс можно представить в виде такой схемы:
Влияние марксизма на историческую науку в XX в. было значительным. Марксистский (или формационный) подход к истории позволяет изучать общественное развитие сквозь призму объективных, не зависящих от сознания людей факто-
ров, устанавливать определённую периодизацию всемирно-ис- торического процесса, выявлять его закономерности. Однако у этого подхода имеются и слабые стороны. Прошлое большинства народов не подтверждает взгляд на историю как на последовательную смену формаций. Принцип экономического детерминизма, согласно которому все общественные отношения (политические, духовные, культурные, религиозные) в конечном счёте определяются уровнем развития материального производства и зависят от него, оказался слишком абстрактным, чтобы объяснить ход истории. Вольно или невольно, но человек, его деятельность в таком случае отодвигаются на второй план.
Формационный подход, таким образом, имеет определённые пределы, в которых он действенен и даёт интересные результаты. В качестве же универсального способа изучения истории во всём многообразии её проявлений марксистская теория рассматриваться не может.
Школа «Анналов» (социальная история). Данное направление исторической мысли сформировалось во Франции в 20—30-е гг. XX в. вокруг журнала «Анналы». На протяжении всего столетия оно вело «бои за историю» (название книги одного из крупнейших представителей этой школы Л. Февра).
Эти историки доказывали, что задача историка не в том, чтобы изучать события. Он должен исследовать структуры и процессы, из которых, собственно, и состоит история. Прошлое человечества должно исследоваться как целостность всей совокупности социальных отношений, формирующихся под воздействием множества факторов: экономических, географических, климатических, демографических, духовных, социально-психологических. Выделять среди них основной, главный фактор (экономический, например, или духовный), считали историки школы «Анналов», неверно. Всё, что имеет отношение к человеку и его деятельности, подлежит изучению историка, ибо здесь заключены источники жизни общества.
«Что же происходит всякий раз, когда, по-видимому, требуется вмешательство истории?» — спрашивал М. Блок, один из основателей школы «Анналов». И отвечал: «Появление человеческого». При этом его сторонники и последователи разделяли твёрдое убеждение в том, что историк, чтобы добиться успеха, должен быть в курсе достижений географии, эконо-
мики, социологии, лингвистики, психологии. Школа «Анналов» разработала понятие, без которого современные социальные науки невозможно и представить. Это понятие «менталитет» — система образов и взглядов, которые лежат в основе представлений о мире и о месте человека в мире, определяют поступки и поведение людей. От этой системы образов, по их мнению, состояние общества зависит не меньше, чем от экономических факторов.
Благодаря их усилиям написаны история смерти, история климата, история представлений о времени и пространстве, история детства, история отношения к женщине, история семьи и брака. Подняты те пласты, которые ранее ускользали от взгляда историка или считались несущественными.
История обрела новую глубину. Но возникли новые вопросы.
Отечественный историк М.А. Барг, признавая заслуги школы «Анналов», отмечал в то же время отказ от событийной истории, пристальное внимание к структурам и процессам, создал тип «социально обезличенного «массового человека», целиком и полностью сформированного временем, а не формирующего историческое время».
Цивилизационный подход к истории. 90-е годы XX в. стали временем, когда именно этот подход наиболее интенсивно разрабатывался в российской исторической науке. Обращение к нему объяснялось, с одной стороны, кризисом догматизированной формационной теории в целом, с другой — стремлением восстановить в своих правах событийную историю, перенести акцент с процессов и структур на человеческую деятельность.
Единства в понимании того, что такое цивилизация и в чём смысл цивилизационного подхода, у исследователей нет. Выше мы говорили о локальных цивилизациях (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби), о стадиальном понимании развития цивилизаций (О. Тоффлер).
Многие убеждены, что цивилизационный подход не отрицает подход формационный, а является его дополнением. Если применение категории «формация» позволяет глубоко проникнуть в мир производственных отношений, собственности, механизмы социальной борьбы, то взгляд на общество сквозь призму цивилизационного анализа призван привести к успеху в исследовании культуры, социальной психологии, ментальности, этнических процессов, религии. Он направлен на исследование общества во всём многообразии его проявлений.
Проверяем себя
1. Что такое социальное познание? Каковы его особенности?
2. Чем отличается история от других социальных дисциплин?
3. Какими особенностями обладает язык исторической науки?
4. Назовите проблемы, возникающие при определении понятия «исторический факт».
5. В чём состоит отличие формационного и цивилизационного подходов при объяснении исторического процесса?
Думаем, обсуждаем
1. Какие подходы к пониманию термина «исторический факт» вам известны? Какого мнения придерживаетесь вы в этом вопросе?
2. Что такое исторический источник? Какие трудности должен преодолеть историк, чтобы использовать информацию источника в своём исследовании?
3. Слово «вилла» в Древнем Риме обозначало среднее по размеру, высокотоварное, интенсивное хозяйство, широко использовавшее рабский труд. В обществе салических франков вилла — то ли индивидуальное семейное домохозяйство, то ли земледельческая община франков. В современном языке виллой называют загородный особняк.
Приведите свои примеры, доказывающие, что исторические термины, отражённые в источниках, могут иметь разные значения. Начните со слова «самолёт», или «буржуазия», или «интеллигенция».
4. Историк А полагает, что государство есть система организованного насилия одного класса над другим. Историк Б придерживается взгляда на государство как на институт власти, выражающий и защищающий интересы всего общества. Тема их исследования — политика Французского государства при кардинале Ришелье. Выскажите предположение: какие аспекты проблемы станут главными для историка А? для историка Б? Почему?
5. Какие подходы к исследованию истории развивались в исторической науке XX в.? В чём вы видите достоинства и недостатки каждого из них?
Работаем с источниками, выполняем задания
1. Объясните мысль французского историка, одного из основателей школы «Анналов» М. Блока: «Разведчики прошлого — люди не вполне свободные. Их тиран — прошлое. Оно запрещает им узнавать о нём что-либо, кроме того, что оно само им открывает».
2. Американский историк М. Гилдерхус остроумно подметил: «Заприте десяток историков в комнате (или в тюремной камере), дайте им один и тот же набор источников — и они обязательно придут к десяти различным выводам». Какие особенности исторического познания отражает это наблюдение? Выскажите своё отношение к нему.
3. Представьте себя в роли историка, исследующего данный текст как исторический источник. С какими трудностями вы столкнётесь? Каким образом постараетесь установить истину?
Из книги Л. Кэрролла «Алиса в Стране Чудес»
Это очень важно, — произнёс Король, поворачиваясь к присяжным...
Ваше Величество хочет, конечно, сказать: неважно...
Ну да, — поспешно сказал Король. — Я именно это и хотел сказать. Неважно.
И забормотал вполголоса: Важно-неважно... Неважно-важно...
Некоторые присяжные записали «важно», а другие — «неважно».
4. Как вы думаете, можно ли устранить терминологические сложности, если говорить только терминами источников, не пытаясь найти им подходящий эквивалент? Выскажите своё отношение к словам М. Блока, сказанным по этому поводу: «Полагать, что терминологии документов вполне достаточно... означало бы допустить, что документы дают готовый анализ. В этом случае истории почти ничего не осталось бы делать».