|
Политика «нового курса» Франклина Делано Рузвельта, реферат по истории, контрольная работа по истории зарубежных стран
Содержание
1. Экономический кризис 1929 – 1933 гг и состояние общества
2. Выборы в президенты Франклина Делано Рузвельта
3. «Новый курс» Ф. Д. Рузвельта
4. Закат политики «нового курса»
Список использованной литературы
Введение
В первой четверти XX в. США были в числе ведущих государств мира и наиболее благополучной в экономическом отношении страной. С переходом промышленного капитализма к монополистическому центр мирового экономического развития переместился из Европы в Северную Америку. США развивались быстрее всех и производили больше всех. Их доля в мировом производстве постоянно увеличивалась. Еще сильнее позиции США укрепились после первой мировой войны, в частности за счет значительных прибылей от поставок странам Антанты вооружения и боеприпасов. Быстро росло промышленное производство, интенсивно расширялся основной капитал, увеличивался экспорт. Экономические успехи послужили рождению теории «просперити» — вечного процветания этого государства. Однако она оказалась «великой иллюзией».
Действительность опрокинула эти надежды. В 1929 г. разразился мировой экономический кризис, который продолжался до 1933 г. включительно и сильнее всех поразил именно США.
4 марта 1933 года 32 президентом США стал Франклин Делано Рузвельт. Благодаря необычному сочетанию сознания силы и призвания, крепости нервов и тактических тонкостей он воспрепятствовал тому, чтобы США изолировались в Западном полушарии. Именно с именем Ф.Д.Рузвельта связан «новый курс», который должен был восстановить положение Америки и вывести ее на новый уровень развития. Во время инаугурации Франклин Рузвельт произнес речь, в которой подчеркнул необходимость немедленных действий. Что же конкретно делалось правительством Рузвельта во имя этой цели? В 1933 и 1934 годах область осуществленных реформ ограничивалась в основном экономикой, требовавшей особого внимания со стороны нового правительства. В 1935 году были осуществлены реформы в области труда, социального обеспечения, налогообложения, банковского дела и так далее. В 1937 году были проведены в жизнь реформы в области гражданского строительства, а в 1938 г. – в области заработной платы и трудового законодательства. Несмотря на такой широкий диапазон реформ в области труда и социального обеспечения, «новый курс» не ставил своей целью коренным образом изменить условия, приведшие к бедственному положению трудящихся масс США. Рузвельтовская администрация неоднократно подчеркивала свою озабоченность тяжелым положением той самой трети американского населения, которой негде было жить, не во что было одеваться и нечем было питаться. Но не эти бедняки были основными получателями государственной помощи. Руководство демократической партии делало основную ставку на ту часть населения, которая могла представить реальную силу в межпартийной борьбе за власть в стране, то есть на мелкую и среднюю буржуазию, так называемого среднего американца.
Но как бы там ни было, «новый курс» Рузвельта привел страну к определенным сдвигам, и некоторому развитию, которое начинало набирать темпы. После смерти Ф.Д.Рузвельта США стали новой супердержавой мира.
Поэтому, цель моей контрольной работы: рассмотреть политику «нового курса» Франклина Делано Рузвельта, чем была вызвана и к чему привела США.
Для достижения поставленной в работе цели, предполагается выполнить следующие задачи:
1. Рассмотреть каким было состояние общества на момент 1929-1933 года.
2. Познакомиться с речью Ф.Д.Рузвельта произнесенной во время выборов в президенты.
3. Рассмотреть политику «нового курса» (социальные реформы, экономическую политику).
4. Рассмотреть закат политики «нового курса».
Для того, чтобы написать контрольную работу, я познакомилась с литературой и выбрала следующие источники:
1. Зубок Л.И., Яковлев Н.Н. «Новейшая история США 1917 – 1968 гг».
В книге дан систематический обзор внутренней и внешней политики Соединенных Штатов Америки в новейшее время. Особое внимание уделено истории США после второй мировой войны, прежде всего президентства Д.Кеннеди и Л.Джонсона. значительное место в книге отведено истории борьбы рабочего класса и роли Коммунистической партии США в защите интересов американского народа. При подготовке книги учтены новейшие достижения исторической науки. Книга написана живым, образным языком, насыщена яркими фактами.
2. Яковлев Н.Н. «Франклин Рузвельт – человек и политик». Фигура Франклина Делано Рузвельта во многом противоречива, что дало повод для различных оценок его деятельности в США. Автор рассказывает о спорах вокруг личности Рузвельта, воссоздает интересный, живой и яркий политический портрет президента. В книге рассматриваются советско-американские отношения в годы, когда президентом был Рузвельт, «новый курс» Рузвельта, значение его вклада в жизнь США.
3. Иванян Э.А. «Белый дом: президенты и политика». Политические портреты президентов США XX века даются в монографии Э.А. Иваняна на фоне событий, происходивших на международной и американской политической арене.
4. Уткин А.И. «Рузвельт». Книга посвящена одному из величайших государственных деятелей XX века, во многом определившему облик современной эпохи. Достоверность и полнота фактического материала сочетаются с глубоким психологическим анализом внутреннего мира президента и атмосферы в его окружении, художественными достоинствами изложения. Реформаторская деятельность Рузвельта, разработанный им Новый курс, и другие важные моменты деятельности описаны в книге
1. Экономический кризис 1929 – 1933 гг и состояние общества.
23 октября 1929 года еженедельник «Нэйшн» заявил, что «1929 год, во всяком случае, до сих пор, был годом процветания бизнеса», и начал публикацию серии статей под общим заголовком «Процветание – хотите, верьте, хотите, нет». Но именно в этот день американскую биржу неожиданно охватила паника. Держатели акций мечтали лишь об одном – во что бы то ни стало и поскорее избавиться от них, цены на акции начали катастрофически падать. Ситуация осложнилась в еще большей степени на следующий день – в течение некоторого времени на бирже были лишь акции на продажу, но покупателей на них не находилось. За первую неделю биржевого кризиса обесценились акции на сумму 15 миллиардов долларов, к концу года общая сумма полностью обесценившихся акций достигла фантастического размера – 40 миллиардов долларов! Миллионы мелких вкладчиков лишились всех своих сбережений, в результате разорения мелких и средних предприятий и компаний на улицу были выброшены миллионы рабочих. По данным налоговой службы Соединенных Штатов, в 1929 году в стране насчитывалось 513 человек, доходы которых превышали 1 миллион долларов в год. В 1932 году, по данным американских историков, их осталось всего двадцать .
Но на первых порах люди отказывались верить в то, что начинался жестокий и длительный экономический кризис. 24 октября 1929 г. «Нью-Йорк таймс» писала: «Прошлой ночью банкиры и другие финансовые лидеры выразили уверенность в прочности структуры биржи, несмотря на события нескольких последних дней». Монополистические круги США и значительная часть американской прессы обманывали трудящиеся массы, заявляя, что кризис является лишь временным явлением. 29 октября Джон Д. Рокфеллер опубликовал заявление о том, что ситуация улучшается и он начинает вновь закупать акции. Известный экономист Стюарт Чейз писал 1 ноября 1929 г., что «биржа не повлияет на общее процветание». 2 ноября президент «Дженерал моторс» Альфред Слоун уверял страну в прочности американского бизнеса. Генри Форд оптимистично заявлял: «Сегодня дела обстоят лучше, чем они обстояли вчера». Вице-президент «Нэшнл Сити бэнк оф Нью-Йорк» Джордж Роберте вторил ему: «Условия для непрерывного процветания сейчас более благоприятны, чем в прошлом году». «Я не вижу сегодня на горизонте чего-либо такого, что могло бы вызвать у нас чрезмерную или большую тревогу»,— утверждал президент Национальной ассоциации промышленников Джон Эджертон. Президент Американской федерации труда Уильям Грин заявил 22 ноября: «Все факторы, гарантирующие скорое и быстрое промышленное и экономическое возрождение, имеются налицо» .
Напуганные масштабом и силой разразившегося кризиса, эти заявления поддерживали на первых порах даже те, кто совсем недавно предостерегал страну от проявления излишнего оптимизма в отношении состояния американской экономики. В стремлении выдать желаемое за действительное журнал «Нэйшн» писал 27 ноября 1929 г.: «Мы сегодня находимся в лучшем положении, чтобы оправиться от биржевого краха, чем если бы это произошло раньше. Спад деловой активности должен быть относительно умеренным и относительно непродолжительным».
События развивались с такой неожиданностью и быстротой, что даже противники президента Гувера в первое время не смогли сориентироваться. Впрочем, скорее всего, в обстановке всеобщей паники и разорения им просто было не до политических интриг. В эти месяцы особенно ясно была продемонстрирована общность интересов и забот представителей финансово-монополистических кругов США, независимо от того, кандидатов какой партии они поддерживали ранее. Председатель Национального комитета демократической партии, крупный промышленник Джон Рэскоб заявлял в своем интервью газете «Нью-Йорк таймс»: «Предусмотрительные вкладчики сейчас покупают акции в огромных количествах и получат приличную прибыль, когда эта истерия окончится и когда наш народ получит возможность в более спокойной обстановке оценить огромную устойчивость бизнеса благодаря прочности основных экономических условий в нашей великой стране». Отвечая на вопрос корреспондента, повлияет ли спад на бирже на общее состояние деловой активности в стране, Гэскоб заявил, что это влияние будет носить лишь временный характер, не более двух-трех месяцев, и что оно коснется лишь промышленности, производящей предметы роскоши. Министр финансов Э. Мэллон предсказывал «возрождение активности» на весну 1930 г. В феврале 1930 г. министр торговли Р. Ламонт утверждал: «В сложившейся ситуации нет ничего такого, что заставляло бы волноваться... Имеются все основания считать, что текущий год будет нормальным». В марте сам Гувер предсказывал ликвидацию безработицы к концу весны. В мае президент обещал нормализацию ситуации в стране к осени 1930 г.
Однако, вопреки заверениям и надеждам, кризис обострялся с каждым месяцем. В самом начале 1931 г. бывший республиканский президент Кальвин Кулидж, по-видимому в результате долгих размышлений, пришел к выводу о том, что «страна оказалась не в хорошем положении». От Кулиджа иного и не ждали, но многие все еще ожидали чуда от его преемника в Белом доме. Ожидания оказались тщетными. Призывая страну не ударяться в панику и по-прежнему заверяя американцев в том, что в скором времени «все утрясется», президент Гувер не решался прибегнуть к решительным мерам, и в том числе к установлению правительственного контроля за деловой активностью в стране, из-за боязни вызвать негодование «большого бизнеса». Даже в обстановке сильнейшего экономического кризиса, когда государственное регулирование промышленности и финансов могло сыграть положительную роль, по крайней мере в облегчении участи миллионов американских трудящихся, президент Гувер продолжал заявлять о том, что он «категорически возражает против вмешательства правительства в какой-либо бизнес, поскольку это означало бы вступление в конкуренцию с нашими гражданами». Гувер считал, что американская система (которую, как он заявлял, «враги именуют капитализмом»), будучи в основе своей здоровой и крепкой, нуждалась лишь в «беззаветной вере» в нее со стороны широких масс. Тяжелой осенью 1931 г. он даже выехал из Вашингтона в Филадельфию, чтобы своим присутствием на бейсбольном матче продемонстрировать американцам свою уверенность в скором окончании тяжелых времен.
«Мы должны спасти от голода и холода тех наших сограждан, которые испытывают серьезные трудности»,— заявлял президент, но ничего практически не делал для облегчения участи голодающих и безработных. Гувер категорически возражал против выделения конгрессом безвозвратных субсидий голодающим фермерам, заявляя, что предоставление федеральной помощи может «оскорбить духовные чувства американского народа». «Гувер никогда, не проявлял такой заботы в отношении «духовных чувств» бизнесменов, которые пользовались федеральными субсидиями или получали от министра (финансов) Мэллона кругленькие суммы в виде возмещенных налогов»,— справедливо заметил американский историк Ричард Хофгатадтер .
«...В период мирового экономического кризиса 1930-х годов,— писал Уильям 3. Фостер,— коммунисты были признанными руководителями огромных масс безработных в их борьбе за пособия и страхование по безработице», главными защитниками их интересов. В результате этой борьбы американским трудящимся удалось добиться выделения фондов помощи властями отдельных городов и штатов. Но федеральное правительство Гувера по-прежнему уклонялось от оказания необходимой помощи непрерывно растущему числу лишенных средств к существованию американских трудящихся. Президент при этом заявлял, что «процветание не может быть восстановлено налетами на государственную казну». В ходе своих встреч в Белом доме с представителями деловых кругов Гувер призывал к замораживанию заработной платы трудящимся, сокращая в то же время налоги на монополии с целью расширения объема капиталовложений в экономику.
В декабре 1930 г. закрылись двери нью-йоркского Банка Соединенных Штатов, располагавшего суммой вкладов в размере 180 миллионов. долларов. Разорение этого старого и известного всей стране банка особенно сильно повлияло на состояние общественного мнения Америки. «Ну уж хуже, чем сейчас, быть не может»,— говорили американцы в 1930 г. Но экономическое положение США продолжало ухудшаться. Разорялись мелкие и средние капиталисты, объявляли себя банкротами владельцы большинства банков, выживали лишь самые крупные и самые богатые. К 1932 г. в стране насчитывалось уже почти 15 миллионов безработных, разорилось более 5 тысяч банков и более 32 тысяч частных компаний. Национальный доход США упал с 80 миллиардов долларов в 1929 г. до 40 миллиардов долларов в 1932 г. В 1932 г. 65% американской промышленности оказалось в руках 600 крупнейших корпораций, выживших в ходе кризиса, а 59% национального богатства сосредоточилось в руках 1% населения страны — богатейших семейств Америки. В то же время, по подсчетам журнала «Форчун», в сентябре 1932 г. 34 млн. человек, или около 28% американского населения, не имели абсолютно никаких доходов. Подсчеты журнала «Форчун» не включали 11 млн. фермерских семей, голодавших на разоренной земле.
Вот как описывает положение, сложившееся в стране к 1932 г., американский историк Артур М. Шлезингер: «Туман отчаяния повис над страной. Каждый четвертый американский рабочий был без работы. Фабрики, когда-то затемнявшие небосвод дымом своих труб, привидениями замерли в молчании, как потухшие вулканы. Семьи спали в сооружениях из промасленной бумаги и в норах, выложенных листами тонкой жести, и рыскали на городской свалке в поисках пищи, подобно собакам. В октябре (1932 г.) департамент здравоохранения города Нью-Йорка сообщил, что более одной пятой учеников начальных школ страдают от недоедания. Тысячи беспризорных детей, этих маленьких дорожных дикарей, наводнили страну. Участники голодных походов безработных, озлобленные и доведенные до отчаяния, шли по холодным улицам Нью-Йорка и Чикаго. В сельской местности беспорядки переросли уже в насилие. Фермеры останавливали грузовики, перевозящие молоко по дорогам штата Айова, и выливали его в канавы. Толпы людей останавливали распродажу имущества за долги, выдворяли служащих банков и страховых компаний из городов, угрожали судьям и судам, требовали отсрочки платежей по долгам». «На самом-то деле никто не голодает,— заявлял в это время президент представителям печати.— Бродяги, к примеру, живут лучше, чем когда-либо прежде. Одному из них, в Нью-Йорке, даже досталось десять порций похлебки в день». В сентябре 1932 г. журнал «Форчун» открыто назвал президента лжецом .
Имя президента с ненавистью произносили многочисленные обитатели «гувервиллей» — трущоб, заселенных совершенно разорившимися американскими семьями. В те годы в разговоре часто фигурировали «одеяла Гувера» — старые газеты, которыми укрывались мерзнущие бедняки, «фургоны Гувера» — вышедшие из строя автомашины, в которые запрягали мулов, «гуверовские флаги» — вывернутые наизнанку пустые карманы. Ветераны первой мировой войны, настаивавшие на выплате единовременных пособий, тщетно направляли своих представителей к ограде Белого дома.
Сотни тысяч молодых людей разбрелись по всей стране в поисках какой-нибудь работы. А в это время один из богатейших людей Америки, Генри Форд, не нашел ничего лучшего, как заявить: «Но ведь эти парни, колесящие по стране, получают самое лучшее образование в мире! За несколько месяцев они приобретают больше опыта, чем они могли бы получить в школе за многие годы».
С горечью вспоминали многие предвыборное обещание Гувера о том, что в годы его президентства будут гарантированы всем по две машины в гараже. Гувер, скорее всего, имел в виду «по две семьи в каждом гараже»,— иронизировал позднее Трумэн. «Гувер действительно является великим инженером,— писал с горьким сарказмом один из миссурийских фермеров в письме, опубликованном в печати,— ему понадобилось всего четыре года для того, чтобы разрыть и высушить целую страну». «Господин Гувер до отвращения непопулярен в Вашингтоне,— писал обозреватель журнала «Нью рипаблик».— Я никогда не слышал, чтобы об обитателе Белого дома говорили более злобно, чем сейчас» .
Магнаты монополистического капитала США, чьим интересам столь верно служило гуверовское правительство, понимали, что в создавшейся обстановке было бы неразумным и даже опасным оставаться в стороне от критики в адрес Гувера. Более того, если бы не было Гувера, его следовало бы придумать. Наличие объекта критики и всеобщей ненависти в лице президента было своеобразным громоотводом, гарантией того, что многочисленные жертвы разразившегося кризиса не задумаются серьезно над тем, кто же был действительным его виновником, какая социальная система делала такие трагедии неизбежными. В числе наиболее рьяных критиков действий президента, его «нерешительности и неспособности покончить с ненормальным положением в стране» была буржуазная пресса США, не только не пытавшаяся вскрыть истинные причины экономического кризиса, но даже намеренно сосредоточивавшая внимание общественности на личности президента. В аналитических статьях и обзорах, в «солидных» трудах и карикатурах Гувер (именно Гувер, а даже не его «правительство миллионеров») фигурировал в качестве единственного виновника обрушившихся на страну невзгод и страданий. «Винить во всем Гувера»,— призывала страну напуганная грозящими социальными последствиями кризиса крупная монополистическая буржуазия США. Оснований для таких опасений было достаточно — без средств к существованию осталось 45% рабочих промышленных предприятий, и наличие такой огромной армии безработных представляло серьезную опасность для всей капиталистической системы.
Экономический кризис существенно отразился на внутриполитической обстановке в стране. Уже в 1930 г. демократическая партия завоевала большинство мест в конгрессе и уверенно отвоевывала у республиканцев, ставших крайне непопулярными у избирателей, ответственные выборные посты на местах. Оправившись от панического страха, вызванного биржевым крахом и последовавшими за ним событиями, боссы демократической партии решили воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы отвоевать у республиканцев и Белый дом. Профессиональные пропагандисты демократической партии прозвали Гувера «президентом-бездельником», и с тех пор эта обидная кличка так и осталась за ним. Обстановка в стране и отношение общественности к республиканской администрации благоприятствовали реализации планов и надежд демократической партии.
14 июня 1932 г. республиканские делегаты собрались на свой съезд в Чикаго. Толпы безработных угрюмо наблюдали за тем, как роскошные лимузины подвозили делегатов к залу съезда. Атмосфера в городе была исключительно напряженной. Уолтеру Липпману удалось найти в городе лишь один портрет Гувера, висевший в витрине какого-то магазина. Работа съезда проходила согласно тщательно разработанному плану. Политическая платформа партии безоговорочно защищала внутреннюю и внешнюю политику президента Гувера, обвиняя во всех экономических невзгодах, выпавших на долю американского народа, положение в Европе и экономическую политику европейских правительств. На третий день работы съезда делегаты приступили к выдвижению кандидатур. Председательствующий торжественно провозгласил с трибуны кандидатуру Гувера; нимало не смущаясь, он назвал его человеком, «стоявшим у штурвала государственного корабля» в трудные для страны годы и «проложившим безопасный курс сквозь туман и ураганы».
Когда один из политических противников Герберта Гувера попытался выдвинуть кандидатуру другого делегата, по «случайному стечению обстоятельств» вышли из строя на короткое время все микрофоны в зале. Другого делегата, решившегося предложить съезду кандидатуру бывшего президента Кальвина Кулиджа, попросту выдворила из зала полиция. Предпринятые организаторами съезда и политическими боссами партии меры предосторожности во избежание избрания другого кандидата полностью себя оправдали. Подавляющее большинство делегатов съезда отдало свои голоса Герберту Гуверу.
Известный американский журналист Уилл Роджерс следующим образом охарактеризовал сложности, с которыми столкнулась республиканская партия накануне президентских выборов 1932 г.: «Единственное, что требуется от демократов,— это пообещать избирателю, что в случае их победы ими будут предприняты определенные шаги. Но от республиканцев требуется, чтобы они сообщили, что именно будет ими сделано, а затем объяснили, почему этого не было сделано до сих пор» . Эта особенность предвыборной обстановки, несомненно, играла на руку демократической партии, которая, так же как и республиканская партия, не имела какой-либо конкретной программы действий на случай победы на выборах.
К президентским выборам 1932 г. демократическая партия пришла с реальной надеждой сменить республиканцев у власти. В связи с бедственным финансовым положением партии, с одной стороны, и ее растущей популярностью в стране — с другой, один из сенаторов-демократов заявлял в те дни: «Наше несчастье заключается в том, что у нас есть голоса, но нет денег. В создавшейся ситуации наилучшим выходом, по-моему, было бы продать президенту Гуверу миллион голосов за половину той суммы, которую он собирается истратить, чтобы заполучить их. Мы можем пожертвовать голосами, а деньги нам пригодятся» 45.
Едва успел завершиться республиканский съезд, как в Чикаго начали съезжаться делегаты демократической партии. Как отмечали в те дни журналисты, в основной своей массе они были моложе и энергичней республиканцев. Созданию более оживленной атмосферы на съезде способствовала также и чувствовавшаяся на каждом шагу уверенность в близкой победе над республиканцами. Хотя у демократов недостатка в кандидатах не было, губернатор штата Нью-Йорк Франклин Делано Рузвельт с самого начала считался самым вероятным победителем. Но одно дело — делать публичные заявления такого рода в надежде повлиять своей убежденностью на колеблющегося избирателя, а другое дело — искренне верить в свои собственные утверждения.
Американское общественное мнение следовало тщательным образом подготовить к мысли о том, что в президентском кресле может оказаться неспособный передвигаться без чужой помощи инвалид , но что это обстоятельство не должно оказаться решающим при подаче голосов. Подготовке общественного мнения придавалось исключительно важное значение, и ближайшие помощники Рузвельта созвали консилиум из трех крупных медиков-специалистов. Результаты медицинского осмотра Рузвельта были затем широко разрекламированы в прессе, тем более что эксперты пришли к единодушному выводу — Рузвельт со всех точек зрения способен к выполнению любых функций, «какими бы ответственными они ни были». Что касается его неспособности самостоятельно передвигаться, то медики также единодушно заключили, что этот физический недостаток в конкретной ситуации так же несуществен, как, к примеру, «искусственный глаз или преждевременная лысина». У 49-летнего Рузвельта было много преимуществ по сравнению с другими кандидатами — известная всей стране фамилия, личная и политическая популярность человека, одержавшего внушительные победы над республиканцами и победившего даже тяжелую болезнь, широкие личные и родственные связи среди влиятельных в стране лиц. Активно проводившиеся в 1931 — 1932 гг. ведущими американскими газетами опросы общественного мнения показывали, что симпатии большинства американцев склонялись в пользу Рузвельта.
2. Выборы в президенты Франклина Делано Рузвельта.
Прежде чем говорить о том, какую роль сыграл Рузвельт в истории Соединенных Штатов, уместно вспомнить слова бывшего министра труда в рузвельтовском кабинете Фрэнсис Перкинс. «Много книг будет написано о Франклине Рузвельте, но не будет и двух книг, которые рисовали бы его одинаково… Он был наиболее сложным из всех знакомых мне людей», - писала эта первая в истории США женщина – член кабинета, проработавшая рядом с Рузвельтом все двенадцать лет его пребывания на президентском посту.
Франклин Делано Рузвельт – тридцать второй президент Соединенных Штатов - по сей день остается спорной фигурой в американской истории. Влияние, оказанное им лично на ход развития американского общества, на события, имевшие место при его жизни и даже спустя много лет после его смерти, настолько серьезно и многосторонне, что, по-видимому, и не могло сложиться единого мнения о роли, сыгранной им в истории своей страны.
В 1920 г. кандидатура 38-летнего Ф. Рузвельта была выдвинута демократической партией на пост вице-президента США, но на выборах, как известно, одержали победу республиканцы. Лишь в 1928г., после того как он стал губернатором штата Нью-Йорк, о Франклине Д. Рузвельте заговорили как о возможном кандидате от демократической партии на пост президента. Позиции Рузвельта в еще большей степени окрепли после его победы на очередных губернаторских выборах в штате Нью-Йорк в 1930 г., когда он одержал победу над своим республиканским соперником с преимуществом почти в три четверти миллиона голосов. В 1928 г., после первой победы на губернаторских выборах в штате Нью-Йорк, Рузвельт был признан перспективным кандидатом. В 1930 г., после своей второй победы на тех же выборах, он стал ведущим кандидатом.
4 марта 1933 года, когда до принятия торжественной присяги на пост президента США оставались считанные минуты, к помосту, ведущему на трибуну, подкатили коляску с Рузвельтом. Помост был сооружен таким образом, что подъезд к нему был полностью скрыт от глаз присутствовавшей на праздничной церемонии публики. Рузвельт встал с коляски и, опираясь на руку своего старшего сына, последовал на трибуну. Все прошло в соответствии со строго составленным расписанием и согласно продуманному до мелочей плану. Собравшимся перед зданием Капитолия толпам приглашенных не удалось заметить никаких физических недостатков у своего будущего президента. Перед ними на трибуне стоял статный, с чуть седеющими висками мужчина, и слова торжественной присяги, произносимые его звучным и приятным голосом, разносились мощными репродукторами по всей площади. После принесения присяги Рузвельт обратился к собравшимся с программной речью. «Наступило время, - заявил Рузвельт, - чтобы сказать вам правду, всю правду, открыто и смело. Не пристало нам также уклоняться от честной оценки ситуации, в которой находится сегодня наша страна. Эта великая нация выстоит, как она выстояла в прошлом, возродится и будет процветать. Поэтому разрешите мне первым делом выразить твердую уверенность в том, что единственным, чего нам следует опасаться, является страх, безымянный, необъяснимый, ничем не оправданный страх, парализующий усилия, необходимые для превращения отступления в наступление». Рузвельт заверил американцев в наличии у страны всех необходимых возможностей для преодоления экономического кризиса. Рабочим была обещана работа, фермерам – повышение цен на сельскохозяйственные продукты, вкладчикам капитала – ликвидация спекуляции в ущерб другим. Всему миру была обещана внешняя политика «доброго соседа». В условиях чрезвычайной обстановки в стране, подчеркнул Рузвель, необходимо сосредоточение чрезвычайной исполнительной власти в руках президента, как если бы США были бы объектом иностранной интервенции.
Проанализировав речь Рузвельта, ученые выделяют одну особенность, отличавшую ее от бесчисленного множества речей, которые пришлось выслушать американским избирателям за последние годы, и особенно за несколько месяцев предвыборной кампании 1932 года. Основной упор в ней был сделан на необходимость действовать, и действовать немедленно. Ни сам Рузвельт, ни его советники, помогавшие в подготовке текста этой речи, не расшифровывали, что конкретно намерено делать новое правительство, чтобы вывести страну из глубокого экономического кризиса. Но Рузвельт сумел выделить главное во всем комплексе сложных проблем, стоявших перед новым правительством, а именно необходимость активного государственного вмешательства в экономическую жизнь страны, практически отсутствовавшего при прежнем республиканском правлении.
Страна ждала чуда от новых руководителей в Вашингтоне. Предвыборная кампания стала достоянием истории, и с ее окончанием начал рассеиваться гипнотизм предвыборных заверений и обещаний. Президент и его ближайшие помощники отдавали себе отчет в том, что сложившаяся в стране ситуация требовала решительных и далеко не обычный мер на правительственном уровне.
3. «Новый курс» Ф. Д. Рузвельта.
Проведение серьезных экономических и социальных реформ на правительственном уровне (а именно это и имел в виду Рузвельт, говоря о необходимости действовать) требовало предоставления президенту практически неограниченных полномочий и власти. С молчаливого согласия конгресса и делового мира США, не видевших иного выхода из сложившейся ситуации, такая власть Рузвельту была предоставлена. Уже в течение первых ста дней своего пребывания у власти правительство Рузвельта продемонстрировало, что оно намерено действовать решительно.
Ни сам Рузвельт, ни его ближайшее окружение не имели сколько-нибудь ясного, конкретного плана действий. «Новый курс» представлял собой, по сути дела, комплекс отдельных, не всегда взаимосвязанных и чуть ли не ежедневно выдвигавшихся идей и предложений, которые, будучи затем одобренными конгрессом, составили основу «нового курса». Сам термин «новый курс», широко подхваченный прессой и разрекламированный единомышленниками Рузвельта, нес, скорее, пропагандистскую нагрузку, став, по замыслу его авторов, своеобразной исторической вехой между гибельным старым государственным курсом и политикой нового правительства.
Что же конкретно делалось правительством Рузвельта во имя этой цели? В 1933 и 1934 гг. область осуществленных реформ ограничивалась в основном экономикой, требовавшей особого внимания со стороны нового правительствами 1935 г. были осуществлены реформы в области труда, социального обеспечения, налогообложения, банковского дела и т. д. В 1937 г. были проведены в жизнь реформы в области гражданского строительства, а в 1938 г.— в области заработной платы и трудового законодательства. Несмотря на такой широкий диапазон реформ в области труда и социального обеспечения, «новый курс» не ставил своей целью коренным образом изменить условия, приведшие к бедственному положению трудящихся масс США. Рузвельтовская администрация неоднократно подчеркивала свою озабоченность тяжелым положением той самой трети американского населения (по весьма оптимистичным подсчетам), которой негде было жить, не во что было одеться и нечем было питаться. Но не эти бедняки были основными" получателями государственной помощи. Руководство демократической партии делало основную ставку на ту часть населения, которая могла представить реальную силу в межпартийной борьбе за власть в стране, то есть на мелкую и среднюю буржуазию, так называемого среднего американца.
а) политическая экономия в эпоху цивилизационной катастрофы.
Удивительный парадокс экономической политики "нового курса", особенно первых трех-четырех лет его проведения, состоит именно в том, что она в сложной, а порой и причудливой форме отразила взгляды и убеждения прежде всего самого Ф. Рузвельта, а не его многочисленных советников, соратников, союзников или влиятельных экономистов того времени, среди которых первым на ум приходит имя Джона Мейнарда Кейнса. В экономической истории XX в. кейнсианство сыграло исключительно важную роль, а сам Дж. Кейнс по праву считается одним из наиболее выдающихся экономистов современности. Немалое число американских экономистов согласно с утверждением, что "с точки зрения парадигмального сдвига кейнсианская революция сыграла в экономической науке такую же важную роль, как в свое время коперниканская - в физике, поскольку породила новую сферу экономических знаний - макроэкономику. К тому же, эта революция сопровождалась принципиальными переменами в экономической политике и в представлениях экономистов о ней" .
"Кейнсианизация Америки" началась в 1930-е годы, когда в ходе осуществления "нового курса" состоялось "боевое крещение" новой экономической теории и "семена нового революционного учения", посеянные в числе первых самим Дж.Кейнсом в виде статей, книг и циклов лекций, привели "к появлению прекрасного цветущего сада, возникшего как результат оплодотворения идеями Кейнса институциональных побегов "нового курса" - как гласит одна из наиболее растиражированных легенд этапов становления современного кейнсианства.
Великий английский экономист приехал из Великобритании в Вашингтон "на помощь" великому американскому президенту в самый разгар "Великой депрессии", в 1934 г. Можно без преувеличения сказать, что эта встреча явилась поистине исторической, хотя и породила впоследствии много кривотолков как среди ближайшего окружения Рузвельта, так и в Великобритании, смысл которых сводился к тому, что Рузвельт "не понял" аргументации и выкладок Кейнса, поскольку "слабо разбирался" в экономике. Холодок и даже отчуждение, возникшие между Рузвельтом и Кейнсом во время их первой и единственной встречи в тот период, так и не преодоленные в последующие годы, тем более удивительны, что, для внешнего наблюдателя, американский президент и английский экономист говорили не только на одном языке, но и обсуждали одну и ту же проблему, с которой они были хорошо знакомы: Рузвельт - с практической точки зрения, а Кейнс - с теоретической.
На общность и даже родственность интересов Рузвельта и Кейнса почти 50 лет назад указал видный американский экономист Р. Хейлброннер в своей хрестоматийной работе о жизни и воззрениях великих экономических мыслителей, начиная с А. Смита и Д. Рикардо. Характеризуя ситуацию, возникшую в США в середине 1930-х годов, он подчеркнул, что лечение недугов американской экономики началось еще до того, как врачи выписали соответствующий рецепт: "лекарство было применено еще до того, как медицинские светила окончательно убедились в его действенности. Первые сто дней "нового курса" породили такой поток социального законодательства, который до этого сдерживался плотиной государственного безразличия в течение почти 20 лет. Эти законы были призваны повысить социальный настрой и укрепить мораль недовольной нации. Но не социальное законодательство было призвано вернуть к жизни пациента. Главное тонизирующее средство виделось в другом - в намеренном расширении государственных инвестиций" .
В результате уже в первые годы "нового курса" федеральное правительство превратилось "в крупного экономического инвестора: Америка активно занялась реализацией проектов строительства и сооружения дорог, плотин, общественных зданий, аэродромов, морских портов и жилищ". Кейнс, приехав в Вашингтон, стал "активно настаивать, чтобы инвестиционные программы были увеличены еще больше. Статистика говорила о том, что частные инвестиции достигли своей низшей точки: активность частного сектора, который в 1929 г. генерировал 15 миллиардов долларов доходов, упала в 1932 г. до ужасающе низкого показателя в 886 миллионов долларов, то есть сократилась на 94% . Надо было что-то сделать для того, чтобы "заработал" инвестиционный мотор, приводивший в движение карданный вал экономической машины, и Кейнс надеялся, что государственные расходы сыграют роль стимула по увеличению покупательной способности американского населения - "вызовут рост экономической активности", как говорили в те годы. Поэтому, когда "Общая теория" Кейнса увидела свет в 1936 г., она была воспринята не столько как новая и радикальная программа действий, сколько как защита уже проводившегося курса, как его объяснение". Дж. Кейнс в своей работе утверждал одну простую истину: "Катастрофа, обрушившаяся на Америку и на весь западный мир, явилась следствием исключительно нехватки достаточного объема инвестиций со стороны деловых кругов. И поэтому предложенное им средство было логически совершенным: если бизнес не способен к расширению, то образовавшийся вакуум должен быть заполнен государством".
Были приняты решительные меры в отношении банковской системы – федеральная резервная система стала по-крупному финансировать банки, разрешалось открывать их только после обследования и признания «здоровыми» . Доверие, а с ними и кредит восстанавливались. Но свыше 2 тысяч мелких банков с вкладами в 2,7 миллиардов долларов были ликвидированы. Банкиры спокойно вздохнули – гроза прошла стороной, национализации банков не предвиделось.
Тогда же было принято решение изъять из обращения золотую валюту; 22 марта разрешили продажу спиртных напитков, «сухой закон» отменялся; 1 апреля на 15 % снизили зарплату служащим федерального правительства и пособия ветеранам. Ряд законов, в первую очередь закон Гласса-Стигала, упорядочил банковскую практику; возможности для бессовестных финансовых спекуляций, чем были отмечены двадцатые годы, резко сузились. За десять с небольшим дней конгресс принял больше законов, чем за предшествующие 70 лет, с гражданской войны в США.
16 июня был принят Закон о восстановлении национальной промышленности (НИРА), объединивший самые различные меры, которые по замыслу творцов НИРА должны были вновь привести в действие колеса американской экономики. В каждой отрасли промышленности предполагалось ввести кодексы «честной конкуренции» с целью регламентации выпуска продукции. Образец кодекса предусматривал установление 35-часовой рабочей недели с минимальной заработной платой 40 центов в час. Минимум был ниже тогдашней средней заработной платы. Кодексы составлялись при решающем участии крупнейших корпораций, которые устанавливали различного рода сквоты. С большей помпой принимались положения об охране труда и технике безопасности. Оборотная сторона заботы о рабочих заключалась в том, что мелкие и средние предприниматели не могли позволить себе соответствующие расходы. Отсюда понятные последствия: кодексы двинули монополизацию промышленности. В общей сложности их приняли 90 % всех предприятий в США. Предприниматели, согласившиеся подписать кодексы, тем самым получали право ставить на своих товарах эмблему – изображение орла синего цвета, а потребителям правительство разъяснило: следует покупать только те товары, на которых красуется синий орел. Это лучше самых настойчивых уговоров подталкивало предпринимателей к участию в программе НИРА.
б) Социальные реформы.
Стремясь убрать безработную молодежь из городов, Рузвельт провел закон об учреждении Гражданского корпуса сохранения ресурсов (ССС). На первый случай в необжитых районах построили лагеря для 250 тысяч молодых людей, которые с оплатой доллар в день при бесплатном питании и под руководством офицеров запаса проводили мелиорацию, лесонасаждения, прокладывали дороги и т. д. Всего за время существования ССС (до 1943 г.) через корпус прошло свыше 3 миллионов человек, получивших, помимо всего, скромную военную подготовку. Либералы, сравнивавшие лагеря ССС с тем, что происходило тогда в гитлеровской Германии, сокрушались: президент вводит методы, неслыханные в демократической Америке. Но Франклин Рузвельт твердо знал, к чему стремился,— занять самых беспокойных. Когда в мае 1933 г. ветераны решили взять реванш за Анакостию-Флэтс и вновь толпами явились в Вашингтон, они встретили не солдат с примкнутыми штыками, а супругу президента Элеонору Рузвельт. Она тепло беседовала и пела в хоре с ними. Ветеранам обеспечили полную свободу слова — они выговорились, а затем президент принял их делегацию и посоветовал записаться в ССС. Подавляющее большинство участников похода последовали отеческому совету.
Тем временем назревала национальная забастовка фермеров, назначенная на 13 мая. Это определило скорость прохождения Закона о регулировании сельского хозяйства (АЛА), который вступил в силу 12 мая. Необходимость забастовки отпала. Для восстановления цен правительство предусматривало сокращение посевных площадей и поголовья скота. Правительство брало на себя рефинансирование с низким процентом громадной задолженности фермеров. Одновременно правительство заявило, что доллар больше не привязан к золоту. Началась постепенная девальвация доллара, пока в январе 1934 г. не была установлена окончательная цена золота (одна унция равна 35 долларам). Доллар был стабилизирован примерно в размере 60% от прежнего курса. Инфляция привела к облегчению тяжести фермерской задолженности и одновременно помогла продвижению американских товаров на заморских рынках. Вопли банкиров, державших различного рода закладные, правительство игнорировало.
Раздел 7А НИРА (от 16 июня) в усиленной форме подтверждал право рабочих на коллективный договор и профсоюз. Был учрежден механизм арбитража для предотвращения трудовых конфликтов. Эти нововведения были встречены в штыки близорукими предпринимателями, жаловавшимися на то, что правительство взяло-де сторону организованного рабочего движения. На деле ничего подобного не было. НИРА формально признал «равенство» монополий и рабочих, возможности данного профсоюза, как и прежде, зависели от остроты борьбы трудящихся за провозглашенные права. Во многих случаях, чтобы реализовать права, дарованные разделом 7А, рабочим приходилось проходить через горнило тяжелейших стачек.
Если лидер профбюрократии У. Грин восторгался, что «каждый мыслящий американец должен горячо молить всемогущего бога за принятие конгрессом НИРА», то совет безработных Нью-Йорка выразился точно: НИРА — «священный союз предпринимателей, правительства и чиновников АФТ». В исторической перспективе к этому уместно добавить еще одно соображение — «новый курс» явился первым серьезным шагом в попытках интегрировать организованное рабочее движение в рамки капиталистической системы .
«Новый курс» уже по своей разноцветной фразеологии был обращен к безработным. Сразу после вступления в должность Рузвельт одобрил различные программы общественных работ. НИРА предусматривал ассигнование на эти цели 3,3 миллиарда долларов. Первым крупным администратором общественных работ стал Г. Гопкинс, составивший на этом себе имя и завоевавший горячую привязанность президента. Уже к зиме 1934 г. общественные работы давали средства к существованию 20 миллионов американцев (считая с семьями). После ряда реорганизаций ведать общественными работами с 1935 г. стала Администрация по обеспечению работой (ВПА), которая тратила на это многие миллиарды долларов. Спектр общественных работ был весьма широк и пестр — от очистки улиц, сооружения дорог до финансирования военных объектов, включая военно-морское строительство. ВПА занимала отнюдь не только лиц физического труда, она оплачивала художников, артистов и многих других безработных интеллигентов. Основной принцип ВПА не оказание прямого вспомоществования, а предоставление работы. Только так, настаивал Рузвельт, можно сохранить моральное здоровье народа, — не развращающие пособия, а оздоровительный труд.
Социальное законодательство второго «нового курса» было своевременным и сточки зрения партийной политики. Оно в сущности оказалось преддверием к избирательной кампании 1936 г., во время которой Рузвельт вторично баллотировался на пост президента. Она проходила на фоне заметного улучшения положения страны, вызванного большой «заправкой насоса», как стали называть правительственные ассигнования на различные программы помощи. То, что это привело к громадному дефициту федерального бюджета, Ф.Д.Рузвельта не слишком беспокоило, главное, экономика функционировала и, кажется, набирала темпы.
В 1937-1938 гг. был принят ряд новых законов о жилищном строительстве, обеспечении фермеров и т.д. Самым важным из них был закон 1938 г. о справедливой регламентации труда, по которому устанавливалась максимальная рабочая неделя (40 часов с 1942 г.) и минимальна почасовая заработная плата при полуторной оплате за сверхурочную работу. Закон, естественно, охватывал только предприятия, имевшие значение в масштабах всей страны, но не касался промышленности, сбыт продукции которой ограничивался данным штатом.
4. Закат политики «нового курса».
Несмотря на улучшения в жизни страны, на правительство хлынул поток обвинений, но демократам было нетрудно отвести упреки, что они губят страну. Ф,Д. Рузвельт и ораторы его партии указали на достигнутые успехи, которые ощущали миллионы американцев. Отчитаться по прошлым делам оказалось не бог весть каким сложным делом. Что до будущего, то Рузвельт дал широковещательные обещания нанести поражение зловредным монополиям. Заключая предвыборную кампанию, президент сказал: «Тем, кто, умалчивая о собственных планах, спрашивает, каковы наши цели, мы отвечаем. Конечно, мы будем стремиться улучшить условия труда рабочих Америки — сократим рабочий день, повысим заработную плату, ныне обрекающую на голодную смерть, положим конец детскому труду, уничтожим потогонную систему. Конечно, мы будем всеми силами бороться с монополиями в бизнесе, поддерживать коллективные договоры, прекратим несправедливую конкуренцию, покончим с постыдными приемами в торговле. За все это мы начинаем бороться» . Но на протяжении предвыборной кампании Рузвельт счел необходимым постоянно подчеркивать, что он ревностный сторонник американской системы. Он говорил: «Я не искал, я не ищу, я отвергаю поддержку любого сторонника коммунизма или любого чуждого «изма», стремящегося честными путями или обманом изменить нашу американскую систему» .
В ряде начинаний президент не преуспел — он не сумел провести реформу Верховного суда, которая лишила бы этот орган возможности блокировать действия правительства. Рузвельт потерпел неудачу и с учреждением семи правительственных промышленных комплексов по типу Администрации Реки Теннеси (ТВА). В этом районе еще в 1933 г. была создана правительственная корпорация, объединившая использование гидростанций и промышленных предприятий. Хотя в борьбе за реформу Верховного суда и расширение системы ТВА президент преследовал, казалось, различные цели, их объединяло стремление увеличить прерогативы федерального правительства. В конгрессе рассмотрели эту тенденцию и пресекли ее. Попытка президента на промежуточных выборах 1938 г. провести «чистку» неугодных депутатов провалилась. Правительство на собственном опыте убедилось, что на пути дальнейшего реформаторства стоят жесткие преграды. «Новый курс» начал буксовать, что объяснялось чрезвычайно сложным комплексом причин.
Сам Франклин Делано Рузвельт, естественно, строил свою программу в соответствии е требованиями капиталистической экономики, и решительность его мер вызывалась не желанием подорвать ее, а, напротив, стремлением быстрее укрепить основы капитализма. Спор шел только о методах, а президент не всегда мог доказать свою правоту. Тем временем хозяйственная конъюнктура к началу 1937 г. повысилась почти до уровня 1929 г. Опасаясь инфляции, федеральная резервная система удорожила кредит, Рузвельт призвал к экономии. Ассигнования на ВПА были сокращены вдвое. Немедленно выяснилось, что достижения отражали не здоровую экономику, а являлись следствием трат федерального правительства. Начался спад, достигший угрожающих размеров весной 1938 г. Пришлось срочно вернуться к «заправке насоса». Президент прекрасно понимал — в стране оставалось 10 миллионов безработных, живших в основном на средства ВПА. Программа эта, однако, по-прежнему вызывала возражение консерваторов, которые в конце 1938 г. порекомендовали президенту, потрясенному политическими неудачами, отказаться от нее в интересах сплочения партии. На это Франклин Делано Рузвельт возразил: «В том случае придется обратиться к федеральным войскам для поддержания порядка. Это может привести к революции или попытке совершить революцию». Он правильно оценивал обстановку.
Нацию раздирали страсти. Пока правительство экспериментировало, сражалось с Верховным судом и конгрессом, в стране развивались процессы, не подвластные Вашингтону. Боевые профсоюзы, порвав с АФТ, выступили за организацию рабочих по производственному принципу в высокомонополизированных отраслях промышленности: автомобильной, сталелитейной, химической и др., оставшихся цитаделью «открытого цеха». В этом движении сплотились все левые силы рабочего движения при очень значительной роли и участии коммунистов. Еще в 1935 г. был основан Комитет по созданию производственных профсоюзов, который с 1937 г. возглавил наступление. Последовали тяжелые стачечные бои, столкновения с полицией и охранниками корпораций. 30 мая 1937 г. в Чикаго во время демонстрации полиция убила 10 и ранила 160 рабочих. Монополии упорно оборонялись, но не смогли сдержать натиска трудящихся, впервые в истории США прибегших к «итальянским забастовкам», — рабочие занимали предприятия и не уходили до удовлетворения их требований. В автомобильной промышленности в «итальянских забастовках» приняло участие 200 тысяч рабочих.
Корпорации были вынуждены капитулировать, признавая профсоюзы и право рабочих на коллективный договор. В 1938 г. упомянутый комитет был преобразован в Конгресс производственных профсоюзов (КПП), насчитывавший в своих рядах около 4 миллионов членов. Профсоюзы, которые возглавляли коммунисты и представляли левое крыло КПП, объединяли до миллиона членов. Возникновение КПП и строительство профсоюзов по производственному принципу было крупнейшей победой американского рабочего движения. Отныне против монополий стояли профсоюзы КПП, объединявшие рабочих всей отрасли промышленности, а не по профессиям. Мощи монополизации КПП противопоставил силу организации. В эти же годы повысила свою численность и АФТ. В общей сложности к началу войны организованное рабочее движение имело примерно 9 миллионов членов. За время «нового курса» численность профсоюзов таким образом утроилась. Почти повсеместно вводился в соответствии с законом Вагнера «закрытый цех», а коллективный договор вошел в повседневную практику трудовых отношений.
Правительство в основном осталось в стороне от этого великого процесса. Хотя Рузвельт и его министры были, естественно, на стороне крупного капитала, они понимали, что открытая поддержка монополий против организованного рабочего движения вызовет взрыв страшной мощи. Президент отвел настойчивые требования использовать против забастовщиков федеральные войска. Но он решительно осудил «итальянские забастовки», которые в 1939 г. были признаны Верховным судом неконституционными. В то же время неоднократные пожелания, чтобы представители организованного рабочего движения были введены в ведомства, проводившие «новый курс», остались без последствий. Рузвельт твердо сохранил позицию арбитра. Когда требования к правительству как монополий, так и профсоюзов достигли громадной силы, наконец, Рузвельт отозвался, бросив шекспировское: «Чума на оба ваших дома!». Перестройка организованного рабочего движения, самой могучей демократической силы тогдашней Америки, произошла не только помимо, но и вопреки воле правительства. Демократия самоукреплялась.
Работа Рузвельта на исходе тридцатых годов лежала вне основного русла борьбы трудящихся и монополий. Но он, болезненно ощущая падение своего престижа реформатора, делал эффектные жесты. В апреле 1938 г. президент создал Временную национальную экономическую комиссию для расследования зловредной роли корпораций в американской экономической жизни. Рузвельт нашел и объявил в послании конгрессу, что в стране «происходит концентрация личной мощи, невиданная в истории». Осыпая проклятиями монополии, он указал, что доходы 1,5% населения США равны доходам 47% остальных граждан. Президент предложил, чтобы комиссия выяснила вопрос, в какой мере монополии стесняют конкуренцию и ставят под угрозу все экономическое развитие страны. В послании президент выразил пожелание: «Власть немногих руководящих экономической жизнью нации должна быть распределена среди многих или передана народу и его демократически ответственному правительству». Теоретически из послания можно сделать далеко идущие выводы, практически из деятельности Временной национальной экономической комиссии ничего не воспоследствовало — правительство на деле отнюдь не хотело ограничивать монополии. Но президент, затеявший академическое исследование вопроса, сумел обратить его в твердую валюту личной популярности .
К концу тридцатых годов «новый курс» утратил инерцию и его осуществление практически пришло к концу, хотя честолюбивые задачи, поставленные в 1933 г., не были выполнены. Шесть лет шло восстановление, но Соединенные Штаты так и не достигли уровня предкризисного 1929 г. Летом 1939 г. США занимали 17-е место среди 18 главных капиталистических стран по восстановлению уровня промышленного производства. Правительство твердило, что «новый курс» принес улучшение, другие державы с одинаковой убедительностью могли указывать, что они достигли успехов у только потому, что не имели «новых курсов» отечественного производства. Американские либеральные исследователи успели сделать заключение еще до того, как стали ясны окончательные итоги программы Рузвельта: «Когда прибыли растут, в то время как зарплата отстает, это может означать только одно. Это означает, что за всем смятением нового курса происходит незаметное и фатальное перераспределение национального дохода в пользу высших слоев, а мощь крупного капитала неуклонно возрастает. Если правительству не удастся обратить вспять этот процесс, крупный капитал в конечном итоге усугубит кризис. Все, что проделано новым курсом, могло бы не хуже достигнуть землетрясение. Первоклассное землетрясение от океана до океана могло бы куда эффективнее восстановить скудость и дать работу всем выжившим с куда высшей славой для крупного капитала, значительно быстрее и с меньшей шумихой, чем «новый курс» .
Едва ли зачинщики «нового курса» подписались бы под таким заявлением, но разве не говорил президент то же, только другими словами, когда в послании конгрессу в июне 1938 г. заявил: «Ни одна страна не разрешила удовлетворительно вопрос дать работу народу во время депрессии. Единственный метод, разработанный до сих пор, который, по-видимому, обеспечивает 100% восстановления или около этого, заключается в переходе на военную экономику». Капиталистическая система, существовавшая в США в то время, вне всяких сомнений скомпрометировала себя. Никакие полумеры типа «нового курса» не могли исцелить ее. Единственный выход сулила только война, неизбежный результат существования капитализма. Профессор Р. Хофстадтер заключает свое квалифицированное исследование проблем тридцатых годов словами: «Реалист до мозга костей, Рузвельт огласил смертный приговор новому курсу в своем ежегодном послании конгрессу 4 января 1939 г. Мы теперь миновали период внутренней смуты в выработке программы внутренних реформ, — заявил он, — теперь мы можем высвободить всю нашу энергию, чтобы оживить процесс восстановления ради сохранения наших реформ». Почти за три года до Пирл-Харбора его эксперимент исчерпал себя. «Процесс восстановления» пришел только с войной. «Вся наша энергия» так никогда и не была успешно высвобождена для мирных целей.
Заключение
Цель моей контрольной работы заключалась в том, чтобы рассмотреть политику «нового курса» Франклина Делано Рузвельта, чем была вызвана и к чему привела США.
Политика «нового курса» Ф.Д. Рузвельта была вызвана тяжелым, кризисным положением «великой депрессии». В большинстве своем население влачило жалкое существование, даже представить себе тяжело такое положение, а уж пережить тем более. В связи с этим всем понятна необходимость действий, немедленных действий.
Придя к власти, Рузвельт не знал каким образом совершать преобразования, но, тем не менее, его рискованные меры, его реформы помогли США сдвинуться с мертвой точки. В результате критики, зависти, и других человеческих факторов политика «нового курса» пошла к концу.
Но, тем не менее, экономика страны заметно оживилась, хотя подъем был вызван не столько реальными факторами, сколько следствием оптимистичных надежд, возникших с приходом Рузвельта. Официальный индекс промышленного производства вырос с 56 в марте 1934 года до 101 в июле, цены на сельскохозяйственные продукты поднялись с 55 до 83 пунктов, розничные цены на продовольствие подскочили на 10 пунктов. Занятость в июле на 4 миллиона человек превысила мартовский уровень, 300 тысяч юношей выехали в лагеря ССС, а стремительное расширение системы федеральной помощи явилось некоторым проблеском надежды для безработных .
Деловой мир, за небольшими исключениями, благословлял Франклина Д.Рузвельта, иные даже считали, что он сделал больше, чем Христос. Сам Рузвельт, по-видимому, не претендовал на заоблачные выси, гиперболизм сравнения разве позволяет измерить глубины отчаяния и страза монополистического капитала накануне прихода к власти новой администрации. Президент подчеркивал лишь своевременность своей политики.
В 1936 году на закрытой пресс-конференции он провел аналогию между Францией Народного фронта и Соединенными Штатами: «Вообразите на мгновение, что братец Гувер остался бы президентом до апреля 1936 года, продолжая свою политику четырех предшествовавших лет, не сделал бы никаких шагов в направлении социального обеспечения или помощи фермерам или введения пенсий по старости».
Рузвельт сумел мобилизовать веру и гордость за свою страну у американцев, умело пробудив воспоминания о тех временах, когда юные Соединенные Штаты с азартом бросали вызов тиранам Старого Света. Он предложил очистить американское наследие от наслоений монополий. Хотя все это были только слова, народ поверил ему.
Сила рузвельтовской «революции», проявившаяся уже в первые «сто дней», заключалась в том, чтобы любые улучшения преподносились как плоды работы американской системы. Она опиралась на американский национализм и в свою очередь питала его. Воинствующий шовинизм выступал против идей классовой борьбы.
Список использованной литературы
1. Зубок Л.И., Яковлев Н.Н. Новейшая история США 1917 – 1968 гг. / Л.И. Зубок, Н.Н. Яковлев. – М.: Просвещение, 1972. – 367 с.
2. Хайдекинга Ю. Американские президенты: 41 исторический портрет от Джорджа Вашингтона до Билла Клинтона/ Под общ. ред. Ю. Хайдекинга - М.: «Зевс», 1997. - 636 с.
3. Иванян Э.А. Белый дом: президенты и политика. – 2-е издание, перераб. и доп. /Под общ. ред. Э.А. Иванян – М.: Издательство политической литературы, 1979. – 381 с.
4. Уткин А.И. Рузвельт: научное издание / под общ. ред. Е.В. Комарова, Н.Я. Липкина – М.: «Логос», 2000. – 542 с.
5. Яковлев Н.Н. Франклин Рузвельт – человек и политик. – 2-е изд. / Н.Н. Яковлев – М., 1969. – 502 с.
6. Иванян Э.А. История США: пособие для вузов/Э.А. Иванян. – 2-е изд., испр. – М.: Дрофа, 2006. – 571 с.
7. Согрин В.В. Три ключевые проблемы в исследовании истории нового курса Ф.Д. Рузвельта // Новая и новейшая история. – 2007. - № 5. – С3-24.
8. Васильев В.С. Франклин Д. Рузвельт и Джон М. Кейнс: экономическая политика в годы «великой депрессии» // США-Канада, экономика-политика-культура. – 2001. - № 10. - С. 73 - 85
|
