Молодая замужняя женщина с высшим образованием. У ее мужа тоже высшее образование. Живут в хорошей квартире. У них машина, немало интересных книг, телевизор и пр. Когда эта женщина из благополучной на первый взгляд семьи воспитывает детей, это слышно сквозь двери, окна, стены... На лестнице. Во дворе. В соседних квартирах. Не стесняясь окружающих, она вопит: «Заткнись, дрянь!» — младшей дочке. «Руки, ноги переломаю!» — старшей. «Идиотки» — обоим детям. Не выдержав, в соседней квартире начинает лаять собака, и, право, лай собаки звучит интеллигентнее этого крика. Самое печальное: дети уже привыкли. От них теперь не добиться послушания ни спокойными словами, ни воплем: «Убью!» Муж мирится с этой вакханалией крика. Впрочем, супруги друг на друга кричат тоже. Мне приходится иногда видеть эту молодую женщину в пароксизме крика — ее лицо, обычно миловидное, становится страшной маской. Она стареет сразу на много лет. Не трудно догадаться, что будет дальше: в один непрекрасный день младшая или старшая дочь, а то и обе вместе ответят матери криком и бранью. Опасная цепная реакция...
В этой сберегательной кассе недавно еще приветливо здоровались с вкладчиками и даже обращались к ним по имени-отчеству. Клиенты отвечали служащим тем же.
Новая заведующая въехала в кассу не на белом коне, как щедринский градоначальник, но на коне крика и под лозунгом «При мне будет не так, как при прежней заведующей». Прежде всего, она упразднила вежливость. Сперва при посетителях стала покрикивать, потом кричать на подчиненных, полагая, что так утверждает свой авторитет. Затем стала кричать на клиентов. Особенно на тех, кто стар, теряется, не может сразу правильно заполнить бланк, написать доверенность или завещательное распоряжение. «Оглохли?» — может осведомиться она у человека, который действительно плохо слышит. «Сколько раз вам объяснять!» — это говорится чуть не каждому третьему. А чаще всего звучит: «Я вам не обязана!» Прежние работники кассы, задерганные окриками, стали работать заметно хуже, а некоторые — и это самые горькие плоды нового руководства — подражать начальнице. У нее же, когда она упоенно кричит, в глазах появляется победоносный блеск, она упирает «руки в боки», мимика выражает торжество: «Эк я их всех отбрила!»
У этой заведующей есть двойник — продавщица в соседнем магазине. Она работает медленно, неряшливо, бестолково. Когда появляется за прилавком, самые нервные покупатели, вздохнув, уходят — в другую очередь или в другой магазин. «Сейчас она нам задаст», — говорит какая-нибудь старенькая многотерпеливица, у которой нет сил занимать очередь снова в другом месте. И продавщица задает! У нее, как и у заведующей сберкассой, появляется такая же победоносная поза — «руки в боки», а в глазах блеск, как у гончей, которая травит зайца.
В нашем микрорайоне встреча этих двух женщин казалась неизбежной. Думалось, произойдет взрыв. Ан нет, встреча произошла, но столкновения не было. Крикуньи издали почувствовали, «кто есть кто». Покупка совершилась если не в дружественной, то, во всяком случае, в деловой обстановке. Голоса обеих дам звучали нормально, если не считать хрипоты, вызванной привычным криком. Любопытное наблюдение — горлодеры и грубияны, почувствовав, что могут получить отпор на привычном им языке, затихают.
Я убежден: за нежеланием терпеть крик стоит чувство социально ценное — собственного достоинства. А что стоит за криком? Комплекс неполноценности? Вряд ли заведующая сберкассой и продавщица из продмага задумываются над тем, почему они кричат. Но люди видят: своим криком они прикрывают неумение работать, симулируют активную деятельность, которой нет
С.А. Львов

Почему молодые люди так рвутся покинуть свой родной дом, семью, близких людей? Ведь потом они, подобно блудному сыну из евангельской притчи, нередко раскаиваются в содеянном. Проблема вины перед близкими и проблема покаяния поставлены в тексте С. Львова.
Эта проблема относится к категории «вечных». Она актуальна во все века и времена. Именно поэтому автор хочет поразмышлять об этом, указать читателям на важность ее.
С. Львов рассказывает нам о судьбе известного немецкого художника А. Дюрера. В молодости он покинул родной дом, оставил семью, жену и родителей, уехав в Италию. В Нюрберге в это время как раз начиналась эпидемия чумы. Рассказывая об этой истории, автор раскрывает чувства родителей, оставленных своими детьми: «Кому не случалось месяцами, а то и годами ждать вести от детища, покинувшего отчий дом! Скольким людям знакомы бессонные ночи, когда мысленно представляешь себе своего ребенка голодным, раздетым, разутым, больным, и мысль, что ты бессилен помочь ему, накормить, одеть, приласкать, пронзает сердце беспомощностью и ужасом». Именно после этой поездки Дюрер создал свою знаменитую гравюру «Блудный сын». И в чертах героя ее мы замечаем ощутимое сходство с самим художником. Дюрер, очевидно, испытал то же самое острое чувство тоски и раскаяния, о котором писал А.С. Пушкин. И это чувство знакомо каждому из нас. Однако «времени не обратишь вспять». Поэтому мы должны быть добрее, внимательнее, терпимее в отношениях с близкими людьми. Именно такова авторская позиция в этом отрывке.
Текст С. Львова очень образный, яркий, выразительный. Он использует разнообразные тропы, риторические фигуры: эпитеты («с великой радостью», «нетерпеливая жажда молодости»), метафору («мысль пронзает сердце беспомощностью и ужасом»), вопросно-ответную форму изложения («Мог Дюрер испытать в Италии чувство раскаяния, что покинул родину, оставив родных в опасности? Мог и даже, наверное, испытал»).
Я полностью разделяю позицию С. Львова. Чувство запоздалого раскаяния знакомо каждому из нас. Поэтому мы должны задуматься о том, что значит для нас наша семья. О чувстве вины дочери перед умершей матерью пишет К.Г. Паустовский в рассказе «Телеграмма». Главная героиня рассказа Настя живет яркой, насыщенной, интересной жизнью. Она работает в Союзе художников, старается помочь людям, восстановить справедливость — устраивает выставку одному из талантливых скульпторов. При этом Настя остается равнодушной к судьбе собственной матери, живущей далеко от нее. Она не успевает приехать даже на ее похороны. В финале героиня Паустовского горько плачет, внезапно осознав, что она потеряла. Поведение Насти и жестоко, и безнравственно. По мысли писателя, суета и мелкие заботы не должны поглощать человека. Вся показная доброта и забота ничего не стоят, если мы равнодушны к своим близким.
Запоздалое чувство раскаяния посещает и героя автобиографической повести В. Астафьева «Последний поклон». Как и блудный сын в притче, давно уехал его герой из родного дома. И вот умерла его бабушка, оставленная в родной деревне. Но не отпустили его с работы на эти похороны. А бабушка, вырастившая и воспитавшая мальчика, была для него всем, «всем, что есть на этом свете дорогого». «Я еще не осознал тогда всю огромность потери, постигшей меня, — пишет В. Астафьев. — Случись это теперь, я бы ползком добрался от Урала до Сибири, чтобы закрыть бабушке глаза, отдать ей последний поклон. И живет в сердце вина. Гнетущая, тихая, вечная. <...> Нет у меня к слов, которые смогли бы передать всю мою любовь к бабушке, оправдали бы меня перед нею».
Таким образом, семья, по мысли С. Львова, это наша малая родина. Поэтому будем ценить каждую минуту, проведенную с близкими людьми, будем любить и беречь их